Сейчас в связи с модой на коммуникативную методику многие преподаватели английского считают, что учить переводу с и на английский не нужно. Когда я впервые узнала об этом, я была сильно удивлена, если не сказать шокирована. И не только потому, что я сама переводчик и меня готовили как переводчика. Но даже до того, как я поступила на переводческий факультет МГЛУ, меня сильно интересовали проблемы перевода лет с 13-ти, когда я начала увлекаться англоязычной музыкой.
Для меня остается загадкой, как, а самое главное, для чего учить иностранный язык, если в итоге после законченного курса и полученного сертификата, человек понятия не имеет, что написано в email иностранного коллеги, как это перевести на русский, а самое главное, что ему ответить. Разговорная речь – это, конечно, вещь хорошая, и на базаре в Египте или в Турции вы всегда сможете произнести фразу, которая при примерном осмыслении с грамматической точки зрения будет звучать так: “Моя хотеть купить клубнику и финик”. Конечно, вас поймут и помогут, кто бы сомневался. На разговорную речь натаскивают во многочисленных языковых школах, но если знания не имеют под собой четкого фундамента (грамматического), то улетучатся они, как только вы перестанете посещать занятия в этой самой языковой школе.
Самый простой вид перевода – это перевод с иностранного языка на родной, особенно письменный, когда у человека есть возможность посмотреть незнакомые слова и выражения в словаре, подумать над наиболее трудными моментами. В учебных целях я часто прошу своих учеников переводить тексты с английского на русский, очень часто с предварительной домашней подготовкой. И, несмотря на возможность подготовиться дома, что многие, кстати, и делают, я вижу, как это непросто. Основные проблемы: незнание родного, т. е. русского языка, плохое понимание грамматики родного языка, иногда ученик пытается “додумать, приукрасить или просто сочинить” то, чего в тексте просто нет, но хочется, чтобы было. Данный подход к переводу недопустим при работе с документами, где особенно важна точность. Такими склонностями к сочинительству страдал известный и можно даже сказать неплохой для своей эпохи переводчик 19 века Иринарх Введенский, который просто “дописывал” целые абзацы за Диккенса, считая, что классик недостаточно хорошо раскрывает тему своего произведения.
Гораздо труднее переводить с родного языка на иностранный. Я считаю, что упражнения на обратный перевод очень эффективны для быстрого овладения как раз разговорной речью. К сожалению, в современных учебниках английского языка их все меньше и меньше, особенно потому, что многие преподаватели высказываются за полный отказ от обратного перевода. Но вот что интересно, в новом русском издании Round up (любимый учебник сторонников коммуникативной методики) есть задания на перевод с русского на английский, что говорит только о моей правоте. Ведь не зная, как переводить с русского на английский, email для иностранного коллеги вы точно не сочините, придется обращаться в бюро переводов))), что дорого стоит. В моей переводческой практике был такой случай: в 2003 году я поехала в Англию в качестве устного переводчика группы наших врачей, которые ехали туда на серию семинаров по обмену опытом. Организаторы с нашей стороны решили как всегда экономить на спичках и вместо двух необходимых для поездки переводчиков взяли только одного, то есть меня. Но клонировать меня для двух групп не получилось, и второй группе пришлось несладко, т. к. им переводила обычная “русская жена” какого-то англичанина, вовлеченного в эту встречу. Я не спорю, эта женщина неплохо знала английский для общения в Англии, но поскольку она нигде и никогда переводу не обучалась, сыграть роль устного двустороннего переводчика у нее, мягко говоря, не получилось. Хотя могло получиться, если бы начала она учить английский не тогда, когда попала в Англию, а еще до этого в России по классической методике.
В заключении приведу отрывок из книги нашего замечательного переводчика, лингвиста, поэта и писателя Корнея Ивановича Чуковского под названием “Высокое искусство”. Книга посвящена проблемам перевода художественной литературы, этот вид перевода имеет свою специфику и является, наверное, самым сложным видом перевода, отсюда и название книги: “Высокое искусство”.
Это было в тридцатых годах.
В Академии наук издавали юбилейную книгу о Горьком. Один из членов ученой редакции позвонил мне по телефону и спросил, не знаю ли я английского писателя Орчарда.
– Орчарда?
– Да. Черри Орчарда.
Я засмеялся прямо в телефон и объяснил, что Черри Орчард не английский писатель, а «Вишневый сад» Антона Чехова, ибо «черри» – по-английски вишня, а «орчард» – по-английски сад.
Мне заявили, что я ошибаюсь, и прислали ворох московских газет за 25 сентября 1932 года, где приведена телеграмма Бернарда Шоу к Горькому.
В этой телеграмме, насколько я мог догадаться, Бернард Шоу хвалит горьковские пьесы за то, что в них нет таких безвольных и вялых героев, какие выведены в чеховском «Вишневом саде», а сотрудник ТАСС, переводя впопыхах, сделал из заглавия чеховской пьесы мифического гражданина Британской империи, буржуазного писателя мистера Черри Орчарда, которому и выразил свое порицание за то, что его персонажи не похожи на горьковских.
В переводческой практике подобные превращения – дело обычное.
У Михаила Фромана есть такой перевод одного стихотворения Киплинга:
Словно в зареве пожара
Я увидел на заре,
Как прошла богиня Тара,
Вся сияя, по горе, –
хотя Тара – отнюдь не богиня и даже не женщина, а всего лишь гора Тара Дэви – одна из гималайских вершин.
Таких ляпсусов можно привести очень много. Вот один – наиболее разительный.
Превосходный переводчик Валентин Сметанич (Стенич), переводя с немецкого французский роман Шарля-Луи Филиппа, изобразил в переводе, как юная внучка, посылая из Парижа деньги своему старому дедушке, живущему в деревенской глуши, дает ему такой невероятный совет:
– Сходи на эти деньги к девочкам, чтобы не утруждать бабушку.
Эта фраза предопределила дальнейшее отношение переводчика к героине. Он решил, что жизнь в Париже развратила ее, и всем ее дальнейшим поступкам придал оттенок цинизма. Каково же было удивление переводчика, когда через несколько лет он познакомился с подлинником и увидел, что внучка, посылая деньги дедушке, отнюдь не предлагала ему истратить эти деньги на распутство, а просто советовала взять служанку, чтобы бабушке было легче справляться с домашней работой.
Еще печальнее ошибка М.К. Лемке, редактировавшего Собрание сочинений А.И. Герцена. Перелистывая это издание, я обнаружил престранную вещь: оказывается, Герцен так нежно любил Огарева, что посылал ему по почте куски своего собственного мяса.
Лемке дает такой перевод одной его записки к Огареву:
«Возьми мою междуфилейную часть о Мазаде. Я ее пришлю на днях».
К счастью, это дружеское членовредительство – миф, так как в подлиннике сказано ясно:
«Возьми мою газетную статейку (entrefilet) о Мазаде…»
Конечно, к этим чисто словарным ошибкам мы должны относиться с величайшей строгостью, ибо неисчислимы бедствия, которые порой может принести переводимому автору неверная интерпретация одного-единственного иноязычного слова…
Свежие комментарии